четверг, 23 июля 2015 г.

Троецарствие: Чжан Фэй избивает императорского инспектора.

Комментариев нет:
    Под ударами объединенных сил Чжу Цзуня и Сунь Цзяня повстанцы понесли тяжелые потери: многие были убиты, а пленных невозможно было сосчитать. Так в нескольких десятках областей был водворен мир.
    Чжу Цзунь возвратился в столицу. Ему пожаловали звание начальника конницы и колесниц и назначили правителем Хэнани. Он представил также доклад о подвигах Сунь Цзяня и Лю Бэя. Сунь Цзянь при поддержке друзей быстро получил назначение и отбыл к месту службы. А Лю Бэю пришлось ждать долго, и все понапрасну. <...>
    Евнухи приказали составить списки людей с малоизвестными фамилиями для назначения их на должности. В числе прочих оказался и Лю Бэй, который получил должность начальника уезда Аньси. Он без промедления отправился туда, предварительно распустив своих воинов по домам и взяв с собой лишь Гуань Юя, Чжан Фэя да еще человек двадцать наиболее близких ему.
    Вступив в должность, Лю Бэй ввел такие порядки, что спустя месяц в его уезде не стало преступлений.<...>
    Но вскоре императорский двор возвестил о разжаловании всех, кто получил гражданские должности за военные заслуги. Эта участь угрожала и Лю Бэю. Как раз в это время в уезд прибыл ду-ю, совершавший поездку по подведомственной ему области.
Ло Гуаньчжун, Троецарствие. Глава II.

   Прибывший инспектор отказывается признавать принадлежность Лю Бэя императорскому роду и его заслуги во время подавления восстания Желтых повязок, обвиняя в самозванстве. На самом деле за громкими угрозами разжалования инспектор надеется получить взятку от Лю Бэя. Лю Бэй сначала не понимает, но даже после разъяснения, отказывается от дачи взятки. Инспектор не в состоянии найти какой-либо вины или просчетов в администрации Лю Бэя и пытается заставить местных жителей и чиновников подать жалобу против Лю. Чжан Фэй, услышав об этом, приходит в ярость, врывается в официальный зал администрации, выволакивает инспектора на улицу и устраивает прилюдно серьезную взбучку. Лю Бэй останавливает Чжан Фэя. На что Гуань Юй предлагает убить продажного инспектора и искать счастья в другом месте, Лю Бэй отказывается, подает в отставку и возвращает официальную печать инспектору перед отъездом.

Историчность
 В биографии Лю Бэя в Sanguozhi (Записки о Троецарствии) отмечено, что именно сам Лю был ответственен за избиение инспектора. Инспектор отказывался от встречи с Лю Бэем, ссылаясь на мнимую болезнь, но Лю ворвался в его комнату, вытащил его, привязал к дереву и собственноручно выпорол ста ударами кнута.

  Но, видимо, такой эпизод мало соответствовал по разумению Ло Гуаньчжуна облику идеального правителя, коего он и выводил в своем романе в лице Лю Бэя, потому порку инспектора переложили на Чжан Фэя.
  Новый сериал "Троецарствие" сократил начальную часть романа, опустив этот эпизод, а вот в классической экранизации CCTV "Романс о Троецарствии" инспектора поколотили от души.




вторник, 21 июля 2015 г.

Троецарствие: Клятва в Персиковом саду.

Комментариев нет:


   Клятва в Персиковом саду, вошедшая уже в культуру Китая как символ братской преданности, является вымышленным событием в историческом романе "Романс о Троецарствии". Ло Гуаньчжун художественно живописует это событие в конце правления династии Восточная Хань, в начальный период восстания Желтых повязок (180-е гг. н.э.). Лю Бэй , Гуань Юй и Чжан Фэй проводят церемонию в персиковом саду и с того момента становятся побратимами. Основная цель их присяги - обещание защищать империю Хань от повстанцев. В романе этой присягой неразрывно связываются трое мужей, которым позже предстоит сыграть важную роль в создании государства Шу Хань в период Троецарствия. 

воскресенье, 19 июля 2015 г.

Троецарствие. В начале была книга.

Комментариев нет:


   Я отлично помню появление "Троецарствия" в нашей семейной библиотеке в далеком 1984 году. Более того, эта история стала притчей во языцех в кругу участников сделки и со временем стала именем нарицательным для мелкого мухлежа среди близких людей, на который-то и обидеться нельзя, но "припомнить" обязательно. Отроковицей я была весьма начитанной и пропустить такой внушительный фолиант никак не могла. Первые главы буквально продиралась сквозь обилие не запоминающихся имен и событий, история Китая того времени была сродни "китайской грамоте". Кстати, от знакомых и по сей день зачастую слышу, что мол де запутался в именах да бросил. Хотя казалось бы, уж сейчас вообще нет проблем с систематизацией знаний при первоначальным знакомством с персонажами, только успевай запросы задавать гуглу. А в то время я сама рисовала схемы и таблички, чтоб запомнить "кто кому Вася", типа что Лю Бэй и Люй Бу - это вообще два разных человека. А ведь есть еще Гуань Юй и Чжан Фэй, Чжао Юй (он же Цзылун) и еще куча не менее достойных персонажей. Вот так и расписывала себе напоминалки, кто с кем в данный момент против кого дружит, бо как во времена Троецарствия альянсы менялись достаточно быстро. А уж когда в повествовании появился Чжугэ Лян, один из величайших и почитаемых китайских мудрецов и стратегов, то от книги и вообще стало не возможно оторваться. С каким восхищением и трепетом я читала главу за главой, открывая для себя эту личность. Будь я какой-нибудь восторженной натурой, то наверняка усмотрела бы этом знак свыше, что десятилетие спустя моя жизнь и интересы будут очень тесно переплетены с Китаем, но увы и ах, я слишком прозаична, с таким же успехом могу считать знаком и то, что мы дома заваривали чай в большом китайском термосе.
   В общем, со временем я настолько срослась с этим томиком "Троецарствия", что и по сей день он является моей прикроватной книгой, редкое чтение которой сродни встречи со старым другом, про которого вроде и все знаешь, но никак не можешь наговориться. Позже, когда началось в буквальном смысле физическое "мое покорение" Китая, к книге добавились и многочисленные экранизации, как целого романа, так и отдельных его эпизодов. Достаточно отметить, что 5-часовой эпик Джона Ву "Битва у Красной Скалы" в бумажном варианте занимает всего порядка 90-страниц из почти тысячи общего повествования, а "Троецарствие: Воскрешение Дракона" и вовсе довольно альтернативная история жизни одного из прославленных генералов - Чжао Цзылуна. Так вот о чем я. Феномен "Троецарствия" Ло Гуанчжуна в том, что зачастую читатели воспринимают его как исключительно исторический источник и готовы бесконечно ломать копия о достоверности того или иного эпизода при очередной экранизации, совершенно забывая, что историческая канва и в самом романе сочетается с изрядной долей художественного вымысла. В свое время цинский историк Чжан Сюэчэн проанализировал добуквенно и выдал вердикт, что роман на 70% фактический и на 30% фиктивен. Кроме того, Ло Гуаньчжун нередко даёт своим героям личностные оценки, произвольно разделяя их на положительных и отрицательных. Образы персонажей далеко не во всём соответствуют своим прототипам (привет злодейски демонизированному Цао Цао!), однако популярность романа привела к тому, что именно они закрепились в народной памяти как чёткие стереотипы.
  Начну-ка, пожалуй, отделять зерна от плевел - историю от фикции. И даже постараюсь в хронологическом книжном порядке. Ну и само собой, если это "киносундук с картинками", то будут и соответствующие кино-сериальные картинки, в основном из последней по времени экранизации - сериала "Троецарствие" 2010 года, как наиболее полной и подробной книжной (именно книжной) адаптации.

List of adaptations of Romance of the Three Kingdoms

вторник, 14 июля 2015 г.

Детали: портретная галерея Генриха VIII

Комментариев нет:
  Детали, детали, детали... Но не те, которые являются пренепременной составляющей фильма в виде антуража эпохи или туалетов, а те, которые вроде и не важны сюжетно, но тем не менее появляются мимолетно в кадре и "зоркий глаз" встает в боевую стойку. Не так давно меня спросили, что, мол, тебе дают такого рода детали, неужели от акцентирования их фильм сюжетно выигрывает. Нет, конечно же, они зачастую вообще не имеют существенного значения, но я, отмечая их для себя, почему-то радуюсь. Вроде как встрече со старым знакомцем (это как, к примеру, "узнать" в прическе героини бриллиантовые звезды Сисси или проследить эволюцию усов Пуаро), мелочь, а мне приятно).
 Вот и еще один "знакомец" из любимых исторических персонажей - Генрих VIII Тюдор, в портретном виде. Был дело, во времена оные я препарировала его кинообразы на предмет соответствия парадного берета написанным на портретах Гольбейна (вот такая занятная причуда, да). И как раз в то время изучила картины Гольбейна (и его многочисленные копии) вдоль и поперек, да так, что мне не составит ни толики труда или сомнения узнать, чьи это ноги стоят в гордой позе на портрете над камином в правом углу кадра в фильме Уильям Тёрнер (Mr. Turner, 2014). Это - чьи надо ноги!  К слову, байопик вполне годный, особенно на волне повального обращения к имени Джона Рёскина ("Отчаянные романтики", "Эффи", тут он тоже есть)

пятница, 10 июля 2015 г.

Жестокий Шанхай / The Shanghai Gesture (1941)

Комментариев нет:

      "Мамаша" Джин Слинг ‒ владелица азартного заведения в одном из злачных районов Шанхая получает уведомление о переводе её заведения в менее престижный китайский квартал. Выяснив, что за этим стоит купивший большую территорию в Шанхае богатый английский предприниматель сэр Гай Чартерис, мамаша Слинг даже не могла себе представить, что "акулой капитализма" окажется бывший муж, бросивший её с новорожденным ребенком (вскоре погибшим) на произвол судьбы, когда в Китае начались междуусобные военные передряги, сопровождавшие весь период "эры милитаристов".

    Джин Слинг с помощью своих подручных-завсегдатаев казино раскручивает план мести, вовлекая в него и красавицу-дочь Чартериса Викторию "Поппи", только что прибывшую в Шанхай из Европы. Финал сей истории окажется весьма драматичен для всех главных персонажей и больнее всего ударит ту, что задумывала месть.

  Уже заявившая о себе на Бродвее 20-летняя Джин Тирни в самом начале своей кинокарьеры. Жестокий Шанхай - второй фильм в её послужном списке. Безумно красивая.  

вторник, 7 июля 2015 г.

Самородок / Yaadgaar (1970)

Комментариев нет:

  Мыши плакали, кололись, но продолжали есть кактус смотреть старое индийское кино, коего на диске напихано чуть больше, чем дофига. Не сказать, чтоб я такой уж истинный поклонник масалы, все ж таки параллельное кино и артхаус на хинди и бенгали мне гораздо ближе и интереснее, но из песни слов не выкинуть и детство, отягощенное коммерчески успешными индийскими мелодрамами, нет-нет да и подмигнет ностальгично из прошлого. Но опять же, следует уточнить, я не собираюсь ежедневно уделять внимания любовным и семейным перипетиям пресловутых "Зит и Гит", а только в соответствии с хедлайном бложика спешу написать "о том, о чем не расскажут другие".
 Yadgaar (Самородок по-русски) - классическая масала с незаконнорожденным потерянным в младенчестве ребенком, страдающей мамашкой, еще кучей всяких злодеев и просто редисок, любовью, не признающей сословий, и прочими песнями-танцами. А так как главного героя в этом фильме играет Манодж Кумар, создавший образ "патриотического героя" своего времени (за что и получил всенародную любовь и прозвище Бхарат Кумар), то масала эта не просто масала, а масала сильно патриотическая. 
  Но по порядку. Некая личная служанка недавно умершей махарани стала объектом вожделения самого махараджи и, как случается в таких ситуациях, понесла-с. Новорожденный бастард мало нужен папашке, потому его доверенный слуга Мадан Сингх (Мадан Пури) берет роль провидения в свои руки. Нет человека - нет проблемы. Мамашка со свертком убегает от махараджиного приспешника в пустыню. Ну, не самое удобное место, чтоб спрятаться). И в это же время в той же самой пустыне и практически в шаговой доступности разыгрывается иная драма: муж (Пран) убивает вероломных жену и друга, наградивших его оленьими рогами. У настигнутой мамаши обнаруживается пустой сверток, Мадан Сингх пытается выяснить куда она спрятала младенца, но сойдясь в одной точке места действия с мужем-убийцей (какое, однако, популярное место в пустыне для совершения преступлений), все разбегаются друг от друга врассыпную. Пран возвращается к своей машине и обнаруживает там младенца. Младенец ему тоже совсем не нужен, но не бросать же под солнцем в песках, по возвращении домой передает его некоему Чанду Сетху, хоть и владельцу отеля, но личности крайне криминальной.
 В общем, это только первые пять минут фильма и по понятным соображениям всё пересказывать я не буду. Остановлюсь лишь на моментах, где даже обладая здоровой прививкой масалы, "я так хохотался" до слез умилиения).