Китай, 1899 год. Страна охвачена восстанием ихэтуаней, цинская империя корчится в предсмертной лихорадке. Именно в это непростое время начинается рассказ о семье Кан, влиятельных представителях традиционного для Шаньси банковского бизнеса. У главы одного из пяохао (*предтеча современных банков) господина Кана четверо взрослых сыновей. Казалось бы, совершенно безоблачная перспектива в наследовании и продолжении дела, которым семья занимается на протяжении многих поколений. Даже существует соответствующая легенда, передаваемая из уст в уста. Самый старший сын, увы, хоть и добрый парень, но глухо-немой, второй - отцов помощник в бизнесе, но слишком вспыльчив и эмоционален, третьего мы впервые видим "на дне стакана" занимающимся художественными экзерсисами на спине одной из "легких" барышень, четвертый - молодой, влюбленный, только что отпраздновал свадьбу. И в этот самый счастливый для семьи момент одна трагедия вызывает цепную реакцию, которая выкашивает семью Кан в буквальном смысле, из дееспособных сыновей остается только третий. Тут и начинает приоткрываться завеса его личной драмы, из-за которой он отстранился от семьи и отец поставил на нём крест. Шерше, как говорится, ля фамм. И ля фамм здесь нестерпимо рядом. Бывшая возлюбленная, с которой пережили сладкие муки первой любви, нынче пребывает с статусе госпожи Кан, к которой правилами этикета следует обращаться "матушка". В сложившейся ситуации отец требует от третьего сына (к слову, по традиции ни разу ни одного имени не произнесено, обращения только господин, госпожа, младший хозяин, третий мастер) беспрекословного подчинения и вливания в семейный бизнес - "это наша обязанность перед предками". Кроме того, настойчиво намекает о необходимости продолжения рода, это тоже обязанность перед предками. Что же касается бизнеса, то даже в такие непростые и нестабильные времена семья Кан, как и её реально существовавший прототип семья Цао, "слишком велика, чтобы обанкротиться" ("кубышка" на черный день достаточно внушительна, что позволит жить безбедно не одному поколению), но им приходится кардинально менять свои принципы работы, ориентируясь на банки западного образца, теряя свою трехвековую аутентичность и уникальную бизнес-культуру.
Тут можно было бы написать подробнее и про самую эту утраченную бизнес-культуру, но фильм-то по большому счету не об этом, не о банковской системе, а в первую очередь о людях, которые по совместительству и банкиры (такая история могла бы произойти и в иной сфере деятельности).
Главная, на мой взгляд, тема "Империи серебра" - конфликт между двумя конкурирующими философиями: традиционным моральным кодексом конфуцианства и манипулятивной идеологией легизма. Как ни странно, но в фильме именно третий сын (всё еще прекрасный Аарон Квок) является воплощением традиционных конфуцианских ценностей, в то время как отец - мастером манипуляций. Господин Кан лишен каких-либо рефлексий по поводу страданий народа, и расширение заболевания, охватывающего все большие слои беднейшего населения, рассматривает исключительно как повод обогащения на монополии торговли: приостановка продаж и накопление соли для получения максимальной прибыли. В противовес ему младший Кан, руководствуясь состраданием и честью, принимает решение выплатить кредиты держателям бесполезных сертификатов его банка, для чего использует часть личного тайного запаса золота и серебра своей семьи.
И совершенно незаметной на фоне общей "мужской" драмы проскальзывает тема трагедии женских персонажей фильма. Может от этой мимолетности они мне и кажутся еще более трагичными. Главная героиня, молодая госпожа Кан, становится жертвой договорного брака, кто бы в то время смел ослушаться отца. И, несмотря на неплохое отношение со стороны мужа, сам факт рождения ребенка от отца того, кого она так сильно любит, ей настолько противен, что она прибегает к радикальным мерам - оперативному удалению матки. Жена молодого Кана, на которой он таки женился в силу тех же договорных обязательств (отец даже слышать не желал о разрыве помолвки), не дождавшись внимания со стороны супруга, проводит время с собачкой и в опийном дурмане. Об этом сказано мимоходом в разговоре о необходимости наследника, но именно от этих пары кадров повеяло такой тоской и безнадегой, что сочувствия к этому эпизодическому персонажу не меньше, чем к главной героине. В этом же разговоре отец произнес фразу, определившую и дальнейшие события с его собственной женой: "Каны не приемлют разводов и наложниц". Еще два женских безымянных персонажа в самом начале фильма. Молодая жена четвертого брата, которую похитили во время свадебного путешествия, не выдержав позора насилия, топится в ближайшем водоеме. Заказчицей данного похищения оказалась наложница управляющего семьи Кан, с которой он прервал отношения. Она решила, что это единственный способ выманить его к себе (все сбились с ног в поисках молодой госпожи, не понимая кому нужно её похищение) и проститься, заранее приняв яд. И вся эта незащищенность и никчемность существования женщин, независимо от статуса персонажа, такая мимолетная и обыденная, и от этого еще более драматичная, что я впервые акцентирую внимание на этой теме.
Фильм немного путанный, неровный, зачастую сливается в мелодраму, но на всем своем протяжении визуально убедительный. О визуальной составляющей отдельное слово. Да что там слово, крик восторга! Это такая восхитительная архитектурная графика - поэзия, моими деревянными словесами не передать. Снимался фильм в реальных интерьерах Пинъяо - финансовом сердце Поднебесной времен правления династий Мин и Цин. В том самом месте, где и зародились и существовали банки купцов Шаньси, и которое вот уже 200 лет существует в своем первозданном виде. Наверное в этом есть определенный знак судьбы, что в 60-е годы прошлого столетия, во время модернизационного бума молодого коммунистического Китая, город был настолько беден, что не смог изыскать средств на демонтаж городской стены и старых зданий. Зато сейчас задыхается от туристического бума, особенно усилившегося после внесения Пинъяо в объекты культурного наследия Юнеско.
Комментариев нет:
Отправить комментарий